Заключение
Дальнейшее изучение саморазрушительной мотивации в приложении к криминальному поведению, а также роли описанного здесь гипотетического инстинкта в становлении личности преступника может иметь как теоретическое, так и прикладное значение.
Есть шанс, что мы лучше поймем механизмы того, как преступник становится преступником, если примем во внимание идеи о том, что, во-первых, рискованное поведение детерминировано биологически; во-вторых, несмотря на врожденность это поведение проявляется лишь в определенных условиях (снижение группового статуса, социальное исключение, социальная изоляция и др.); в-четвертых, рискованное поведение, по всей вероятности, является неотъемлемым фундаментальным признаком нашего вида; и, в-пятых, оно не обязательно криминально (врожденный инстинкт способен детерминировать силу поведенческих отклонений, но «пути» девиаций, судя по всему, определяются внешними условиями).
Кроме того, столь высокое разнообразие форм саморазрушительного и рискованного поведения человека, которые гипотетически сводимы к единому социально-биологическому механизму, уже само по себе не может не представлять интереса для антропологов, социальных философов и философов культуры.
|