Alexander B.
Быть может Вы не увидели, но это адресовывалось Вам:
Про прогнозирование хочется чуть подробнее. Там как раз рассказывается про прогнозирование как основной элемент, основную функцию сознания всех животных обладающих хоть несколькими слоями неокортекса, и нас естественно в том числе.
Для решения подобных задач нам вполне хватает если не "нескольких слоев неокортекса" (хотя мы - все-таки не животные), то актуализации прошлого опыта. В строгом смысле их едва ли можно назвать задачами "на прогнозирование", "на предвидение". Тут, скорее, нужен не "прогноз", а "диагноз", адекватная оценка наличной ситуации, которая определяет характер будущих действий исходя из имеющегося опыта. Операция измерения - при всем своем "культурном" характере - в данном случае имеет не большее отношение к прогнозированию.
Прогноз необходим только там, где ситуация отличается хотя бы элементарной степенью неопределенности, восполнить которую не способно готовое представление, включает в себя препятствие, для одоления которого нужно "думать", а не действовать автоматически. Кстати, П.Я.Гальперин связывал с этим возникновение феномена психики. Живое существо до какого-то момента движется, так сказать, по наезженной колее беспрепятственно. Но вот встречается барьер. Следует остановка и существо оценивает ситуацию. Начинается напряженное "размышление". Перелезть? Подползти (сделать подкоп)? Обогнуть? В конце концов, сломать? Существо разумное, человек может поступить иначе. Перебросить мост или соорудить плот, если перед ним - река. Найти калитку, если перед ним – ограда.
В ситуации с препятствием конкретный рисунок движений становится непредсказуемым – на карту можно нанести лишь их общие направления, да и то – не все. Ну, а если препятствие совпадает с целью, причем цель – это не неподвижная вершина, которую предстоит штурмовать, а такое же живое существо, наделенное способностью к живому движению? Скажем, жертва, которую преследует хищник на пересеченной местности? Тут ведь приходится постоянно соотносить траекторию своего живого движения с постоянно меняющимся, реорганизующимся, самоорганизующимся "моторным полем" (Н.А.Бернштейн) объекта. Это – фантастически сложная биомеханическая, шире - двигательная задача, которая по шаблону не решается! Можно предположить, что именно с появлением хищников в животном мире стало в полной мере допустимым говорить о таком феномене, как интеллект. Их появление заставило "думать" и новоиспеченных жертв, Преследование и захват (соответственно - их избегание) - одна из самых ярких и развернутых форм первоначального интеллектуального поведения.
А, уж, тем более это касается человека. Здесь двигательная задача усложняется еще более. Возьмите любое спортивное единоборство. Это - не только "конфронтация" моторных полей с "противоположными зарядами". Это – и их одновременное построение в согласии с нормами и нормативами движения, принятыми в спорте и вообще в культуре. Проще говоря, это – борьба или игра с "правилами". "Правила" (нормы и нормативы в целом) становятся особым дополнительным фактором, который, с одной стороны, затрудняет достижение цели, с другой – придает этому процессу адекватную направленность. Сознательно следуя правилам и используя приемы спортивной борьбы, игры и т.д., человек преодолевает, гасит те избыточные степени свободы, которые от природы накоплены в кинематических цепях его тела (Н.А.Бернштейн, В.П.Зинченко). Благодаря этому он не погрязает в хаосе движений.
Способ такого преодоления животному подсказывает сама природа - видовая, биологическая программа: она "запрещает" мыши лезть на дерево или закапываться в почву, когда ту преследует кошка. Человек это делает сам. А потому задача на преодоление внешнего барьера, для него всегда совпадает с задачей преодоления барьера внутри себя (животное на сей счет "не озадачивается", оно просто преследует или укрывается от преследования). И чем виртуознее человек это делает, чем гибче он применяет правило или прием в неповторимых, постоянно изменяющихся ситуациях, тем больше это свидетельствует о его спортивном мастерстве. Художники справедливо говорят о том, что самое трудное – учиться работать в каноне, сохраняя и, тем более, развивая свою индивидуальность. А какое искусство без индивидуальности? И какое искусство без канона? Лучшее, что может сделать художник – создать собственный канон, реализовав в нем, в том числе, свою индивидуальность. Но это - удел немногих… В ином случае человек становится либо рабом нормы (норматива), либо заложником хаоса, уподобляясь игрокам в крокет, описанным Льюисом Кэрроллом: в их игре клюшками были фламинго, а мячами – ежи, к тому же правила игры постоянно менялись. Его движения, конечно, не станут от этого механическими, но и живыми, вслед за Н.А.Бернштейном, их можно будет назвать с большой натяжкой.
пример
Я хочу налить в чашку воды из чайника
Разбирая Ваш пример, можно сказать, что в нем – в виде автоматизма (определение необходимого количества воды "на глазок") или шаблона (измерительная операция) - также кристаллизованы результаты некоторых ранее осуществленных поисков. Вспомните классические "феномены Пиаже". На глазах пяти-шестилетнего ребенка одно и то же количество воды наливается в два сосуда – широкий и низкий и длинный и узкий. Ребенка спрашивают: где воды больше? Он уверенно отвечает: в длинном и узком сосуде. Тогда взрослый переспрашивает: как же так – ведь в оба сосуда наливалось одинаковое количество воды? Ребенок не в состоянии объяснить этот парадокс. Опыты Пиаже можно повторять в разной форме: скатывая одно и то же количество пластилина шариком или колбаской, сматывая одну и ту же веревку в пучок или разматывая ее по всей длине и т.п. Лишь со временем, благодаря опыту взаимодействия с вещами, включая многочисленные эксперименты с ними, под знаком которых протекает ранее и дошкольное детство, ребенок улавливает принцип инвариантности количества.
Можно, конечно, сделать так, чтобы ребенок с самого начала не путался - научить его пользоваться мерками: сосудами с градуировкой, линейками и т.п. Психологи пробовали это делать, и вполне успешно. Да и в детском саду, не говоря уже о первом классе, у детей формируют умение работать с инструментами измерения. Дети перестают ошибаться, решая аналогичные задачи, но, значит ли это, что все они сразу начинают понимать принцип их решения? Едва ли. Для маленького ребенка довольно сложно установить закономерную связь двух внешне совершенно не похожих друг на друга объектов: мерки и свойств материала, которые предстоит измерять. А ведь эти свойства еще нужно выделить (при помощи той же мерки, в частности). Как разделить реальное количество воды и ту видимую форму, которую она приобретает в сосуде? Чтобы ответить, надо думать, искать, экспериментировать.
Да и в истории человечества изобретение мерки выступило результатом аналогичных размышлений, поисков и экспериментов.
|